- Введение
Русский язык иерархичен. Есть подлежащее и сказуемое, есть второстепенные члены предложения. Есть падеж именительный, а есть падежи зависимые.
Ударение обозначает наличие слова. Два ударения говорят о двусловности. В самом слове ударение – свет, лишь ложные буквы прячутся от него, как «л» в слове «солнце». Ударение падает не только на гласную, но и на родные согласные. Гласные, на мой взгляд, олицетворяют женское начало. Согласные – мужское. Таким образом, красота языка – это красота гласных.
Итак, ударением обладает семья ударных букв, условно княжеская семья: светЛА-игЛА (здесь: А – княжна, Л – князь) Справа от семьи – правая часть слова, слева – левая. Есть пять видов принципиально разных гласных.
Е
А О У
Ы
«О» — ось вращения. Гласные «А» и «У» — стрелки, показывающие направление вращения. «Е» – символ Троицы, «Ы» — эволюции, роста, родов (рождения), движения вперёд (часто в анализах, по привычке, я заменяю её на «и», хотя «и» имеет значение праха). Женщина на нашей планете королева и царица, всё сущностное в её власти. Деньги, мышечная сила, власть политическая (несущественное) – в руках мужчин.
Правая часть слова – тёплая, родная, светлая, женская. Левая – холодная, самостоятельная (самостная), тёмная, мужская.
Рифма – ветви с древа княжеских родов: подРУЖка – кРУЖка. Люди, в своём большинстве, думают, что всё в мире бездушное, пластилиновое, и потому предназначено для их творчества. Слова можно коверкать, реки поворачивать, деревья валить, животных убивать. Рифма – это интуитивное уважение мира созвучий. Поэт льёт рифму и выдувает медь. Рифма служит всем, ибо «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою». Буквы живут своей жизнью, поэты же используют их часто для красного словца, во имя собственной славы или в угоду своему честолюбию.
Рифмование – это поиск родственных связей в мире слов. Занятие это древнее. Думаю, во времена волхвов, пение и стихи имели сакральный характер. Сейчас всё перевернулось. Поэты изливают себя, так как их мир наиважнейший в мироздании.
Назовём полурифмой двух слов – совпадение ударных гласных. Обозначим полурифму цифрой номера ударного слога, если считать с правого конца:
А11(для краткости А1): оНА – быЛА,
А2: СЧАстье – МАло,
А3: аХМАтова – реАЛЬные, и т.д.
Можно ввести рифмы четвертные:
А12: оНА – СЧАстье,
А23: сСЧАстье – аХМАтова, и т.д.
И даже осьмушки (А13: быЛА – ЗДРАвствуйте), шестнадцатые и т.д.
Для введения достаточно остановится на рифме, как на родстве по материнской линии. Рифмование по мужской линии – ЛЕНЬ-ЛАНЬ (ЛН1) – пока оставим в стороне.
Княжеской рифмой назовём рифму с совпадением княжеских букв.
Правой рифмой назовём полурифму хотя бы с одним правым созвучием.
Левой – полурифму с характерным (скажем, стыковкой гласных) левым созвучием.
Смешанной – когда слева и справа переплетаются и княжеские буквы, и буквы левые, и – правые.
Примеры.
Княжеская рифма:
А1: поРА – уРА,
А2: ТАня – сирТАки
И1: позаБЫТЬ – люБИТЬ.
Сложная княжеская рифма:
А1И1: лет до СТА расТИ – нам без СТАрости (В.В. Маяковский «Хорошо», 1927)
Правая рифма:
А3: ПРИнятый – ВЫпито, здесь в правой части общие буквы: Т и И.
Левая рифма:
Т1: приотКРЫТЬ – приобНЯТЬ
Смешанная рифма:
И1: истопНИК – искуПИ
О31: портФОлио – форПОСТ
Любая приукрашенная речь, я думаю, строится на словах-родственниках. Поэтому создавать созвучную речь легко, так как она сама просится на язык. По этой причине рифмы не обязательно нужно искать в стихах, они – в любом приукрашенном тексте. Ярким примером является «Слово о полку Игореве». Нет никаких сомнений, что «Слово» лишь вершина айсберга древней русской литературы. Песни Бояна, песнь Ольги, былины о князе Владимире лишь отзвуки литературы древней Руси.
Однако без знания ударений древнего русского языка трудно говорить о рифмах. Я знаю лишь книгу Д.С. Лихачёва, в которой древнерусский текст приведён с примерным ударением, притом, что сам перевод гораздо убедительнее выглядит у Воронцова В.А. (Казань, 2009) http://refdb.ru/look/2908202.html.
План этой работы: проанализировать на предмет рифмы все дошедшие до нас тексты с сознательно создаваемой рифмой. И начну я с текста «Слова о полку Игореве».
Если мой подход будет понят и принят, то в будущем попрошу помощи авторов и читателей, так как одному человеку с этой работой не справиться.
«25» мая 2015 г Игорь Шевченко
г. Дубна
- Проблемы
Как я уже говорил, начать исследование рифм мне хочется со «Слова о полку Игореве». Первый вопрос, который может возникнуть, зачем нам такая древность. Что они тогда понимали в поэзии? Ведь ещё не было ни Пушкина, ни Лермонтова, ни…
Однако сразу поставлю точку над i: автора «Слова…» уже только по технике стихосложения я ставлю выше. Понятно, что после разбора «Слова…», ни о каком Кантемире, Тредиаковском и Ломоносове не может быть и речи. Говорю без патетики, так, как есть на самом деле.
Возникает вопрос: а где та культура Древней Руси, до которой не могут доползти даже лучшие из лучших нынешних? Кто стёр её?
«Слово…» переписывалось, ему подражали. Д. Лихачёв пишет: «В самом начале XV в. «Слово» послужило образцом для создания «Задонщины» («Слово о полку Игореве в иллюстрациях и документах», сост. О.А. Пинии, Л.: «Гос. изд. мин. просв. РСФСР», 1958, с. 13). Пушкин имел всё, что было в его силах иметь, касаемо этого памятника (там же, стр. 125). При всём этом Пушкин лишь один раз коснулся «Слова», посвятив ему в 1836 году лишь шестистраничную статью «Песнь о полку Игореве».
В ней он, как бы между делом, поставил на место практически всех ранних поэтов: «Кто из наших писателей в 18 веке мог иметь на то довольно таланта? Карамзин? но Карамзин не поэт. Державин? но Державин не знал и русского языка, не только языка Песни о полку Игореве. Прочие не имели все вместе столько поэзии, сколь находится оной в плаче Ярославны, в описании битвы и бегства» («А.С. Пушкин», ПСС в шести томах, т.5, М.: Гос. изд. худ. лит., 1959, с. 396).
Почему Пушкин не притронулся к созданию собственного поэтического перевода «Слова…»? Думаю, лишь потому, что пришлось бы сломать всю сложившуюся к этому времени примитивную поэтическую технику. Вероятно, именно после «Слова…» Пушкин осознал своё отставание в техническом отношении, и вполне возможно готовил реформу, после которой Маяковскому осталось бы лишь следовать по проторенной дороге.
Теоретики считают, что изначально появилась глагольная грамматическая рифма. Якобы она была основной в древних текстах. Не спорю, красавец стихосложения Антиох Кантемир (1708-1744), живший до обнародования «Слова…» (1800 г), т.е. в древности, действительно примитивно рифмовал свои длинные строки. Вот типовая рифма из «Сатиры I. На хулящих учения. К уму своему» (1729): можно – должно, находит – наводит, ободряет – унывает, отбивает – отгоняет, отводит – доходит, отымает – ободряет и т.д. и т.д.
Судя же по рифме и созвучиям «Слова…», автор, вероятно, использовал невиданную даже для пушкинских времён разбивку текста и строк. Эффект, что чем древнее пирамиды, тем иной уровень качества, перед нами.
Весь текст «Слова…» придется разбить примерно на 180 блоков, связных предложений. Разбивка будет близкой к той, которую сделал Д.С. Лихачёв в книге «Слово о полку Игореве» (историко-литературный очерк, М.: «Просвещение», 1976) на страницах 121-146. В каждом блоке нужно выделить ударные рифмы и созвучия (типа «дружине-неже)». После соединения их в цепь рифм и созвучий, будет приоткрыта дверь в древнюю технику стихосложения. Более того, можно будет высказать предположения о разбивке текста. Впрочем это не входит в нашу задачу.
В чём основная проблема? Работа эта неблагодарная. Текст чуден, препарировать его – тоска. Мне вправе сказать: «Господи! Неужели так обязательно терзать текст, чтобы понять, что он живой!». Ответ один – «у нас нет выхода».
Постараюсь продемонстрировать сложность и неблагодарность предстоящей работы на следующем примере.
Вот один из начальных блоков с простановкой ударения:
«О Бояне, соловию стараго времени!
Абы ты сиа полкы ущекоталъ,
скача, славию, по мыслену древу, летая, умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рыща въ тропу Трояню чресъ поля на горы».
На всякий случай даю перевод В.А. Воронцова http://refdb.ru/look/2908202-p11.html:
«О, Боян, соловей старого времени, если б ты эти походы воспел, скача, соловей, по мысленному древу, летая умом под облаками, свивая славу днём и ночью в наше время, рыща в окрестную тропу через поля на горы».
Впрочем, для техники стихосложения, которая нас интересует, ни перевод, ни трактовка не важны. Важны лишь рифма и созвучия.
Распределим слова по ударным гласным в алфавитном порядке (цифра в скобках обозначает место ударной гласной, если считать с конца слова; цифра перед словом – количество повторов).
А Е И О У
о Бояне (2) 2времени (3) ты (1) соловию (3) въ тропу (1)
стараго (3) древу (2) полкы (1) умомъ (1)
абы (2) по мыслену (3) подъ облакы (3)
сиа (1) рыща (2) оба (2)
ущекоталъ (1) полы (2)
скача (1) сего (1)
славию (3) на горы(2)
летая (2)
свивая (2)
славы (2)
Трояню (2)
чресъ поля (1)
Выделим рифмы с ударением на последний слог (1), на предпоследний (2) и т.д. На первое место будем ставить первое слово, идущее в тексте.
А1: сиа-скача-чресъ поля,
И1: ты-полкы,
А2: абы-славы, летая-свивая, о Бояне-Трояню,
О2: оба-полы, полы-горы, есть цепочка: оба полы-на горы
А3: стараго-славию.
Выпишем рифмы, падающие на разные слоги:
О32: облакы-оба,
О32: облакы-полы, цепочка: подъ облакы-оба полы, или:
О322: облакы-оба-полы.
Рифмуются, на мой взгляд, и слова:
А31: стараго-ущекоталъ, по причине ударного ТА,
А32: стараго-летая, ТА+а
А12: ущекоталъ-летая, ТА+л,
Е32: времени-древу, РЕ+в
Мы видим интересный узор рифмопада. От слов первой строчки зачина лучами расходятся рифмующиеся слова:
О Бояне, соловию стараго времени!
Трояню славию ущекоталъ древу
При этом каждая последующая строчка является зачином рифмопада для последующих строк. Богатый рифмопад позволяет ломать строчки в зависимости от смысла в любом месте. Именно поэтому важно иметь оригинальный текст.
Попробуем собрать ручейки бегущих сверху вниз камней рифмопада:
о Бояне (Трояню)
стараго (славию, ущекоталъ, летая(свивая)
времени (древу (времени))
абы (славы)
ты (полкы)
сиа-скача-чресъ поля
подъ облакы (оба полы)
Но есть ещё одна особенность этого бега рифм. Они бегут взявшись за руки созвучия.
БАО: о Бояне-абы-оба,
ПЛК: полкы-облакы,
ПЛО: полкы-полы-поля,
СВА: свивая-славы,
СГО: стараго-сего,
СЛВ: соловию-славию,
ТРУ: тропу-Трояню.
Вот ткань текста «Слова…» как я её себе представляю. И это только техника. За «Словом…» стоит древняя культура. Автор «Слова…» лишь её представитель.
Основная проблема состоит в том, что не хочется мне в угоду моменту остатки родниковой воды мешать с так называемой поэзией.
«28» мая 2015 г Игорь Шевченко
г. Дубна
Рифма 3. Теория зачина
Рифма противоречит духу хайку. Дело не в том, что рифма что-то закрывает или заканчивает. Мистически всё обстоит как раз наоборот. Рифма и созвучия начинают отражаться, говоря ещё проще – размножаться.
Представим жизнь в виде игрушечной пирамиды. Сначала мы закладываем первокубик. Чтобы камень удержался, под него мы кладём первый слой из четырёх кубиков. Второй слой будет состоять из 9 кубиков, третий – из 16, и т.д.
Закон пирамиды, если очень глубоко копать, заложен самым верхним кубиком, а реализован первым слоем. Таким образом, жизнь определяется чем-то Верхним и четырьмя стихиями. Если проецировать всё на гласные, то верхний камень – это «О», а стихии – «Е», «И», «А», «У». Какие бы стихи мы не взяли, всегда есть несколько первых слогов, определяющих закон последующих рифм и созвучий. Для этих слогов давно придумано хорошее слово – «зачин». Хайку – это зачин, та первооснова, которая излучает. Недаром в средневековой Японии право сочинения зачина предоставлялось самому лучшему поэту. Зачины есть в любом стихе. Если обратиться к «Слову…», то автор для зачина обычно использовал от одного до четырёх слов: «почнЕмъже, брАтие, пОвесть сиЮ» ЕАОУ («Слово о полку Игореве», историко-литературный очерк, Д.С. Лихачёв, М.: «Просвещение», 1976, с. 122). Умение правильно и к месту выбрать размер и содержимое площадки зачина уже большое искусство, такое же, как и эффективное использование её возможностей.
При всём этом, находясь среди больших пирамид, мы видим лишь внешнее величие постройки и узоры на гранях. Мало кому удаётся мысленно воспарить над пирамидой и, глядя сверху на расходящиеся четыре луча граней, понять, что главное – центр. Горы строятся сверху.
Свойство зачина (неповторяемости) – важнейшее техническое отличие хайку от трёхстиший. Расширить площадку для зачина до пяти разноударных слов без примеси созвучий необыкновенно трудно, и не входит ни в какое сравнение с сочинением стихов с надуманным требованием 5-7-5.
Возвращаясь к европейским (обычным) стихам, скажу, что их критика до сих пор не уделяла должного внимания теории зачина. Но именно эта теория, на мой взгляд, является связующим мостиком восточной и западной поэзий.
Базу рифм и созвучий делать будем. Пусть и на примитивном уровне, вне контекста и глубины произведения, она будет полезна.
«29» мая 2015 г Игорь Шевченко
г. Дубна