На сегодняшний день редколлегия получила обзоры из Германии, Италии, Беларуси и Литвы. Украинский материал собирается. От литовского материала мы замерли в ожидании выхода автора на сцену, чтобы списаться и принять его в Международный отдел от Литвы.
Но в чём, собственно, «традиции», от которых в рассказе О’Генри Старого Дженльмена свалило острое истощение, а Стаффи Пита – переедание. Такова странная участь благодетеля и бродяги. Всё дело в том, что в тот День Благодарения герои лишь играли роль, а на самом деле бродяга был сыт, а благодетель голоден.
Трёхстишия, в этом моё убеждение, глубоко национальный жанр. Каждое конкретное трёхстишие, как правило, не поддаётся или сильно сопротивляется переводу на другие языки. Перевод глубокого, неординарного, национального трёхстишия – это событие, достойное быть основанием международного праздника, т.е. случающееся необыкновенно редко. Трудности начинаются уже с лексики. Скажем, «А вокруг пораскинулась степь!». Переведите, передайте дух, флаг и дулю вам в руки.
Не далее как сегодня Катерина Шмидт, рассказала мне, что не смогла перевести на немецкий язык простое русское слово «моститься» в значении «устраиваться где-либо». В качестве примера употребления могу привести предложение из очерка Александра Валентиновича Вампилова (1937-1972) «Прогулки по Кутулику» из книги «Я с вами, люди» (М.: «Советская Россия», 1988). В конце «Прогулки первой. Сентиментальной» на с. 120 Вампилов пишет:
«Тётя Зина встрепенулась и, снова прикрыв ладонью глаза, стала смотреть на ворота. Я оглянулся и увидел, как с мягкой дороги, расплёскивая воду, на тракт въехала водовозная бочка. Тащила её понурая клячонка, а впереди, задом едва касаясь бочки, мостился старик-водовоз».
Что говорить об обыгрывании омонимов, игры слов, омофонии, акро, неологизмов и т.д., и т.д., не говоря о ещё более тонких вещах как подвижность, значение гласных и т.д. Именно традиция расставила нам хитрые ловушки. И, прежде всего, мы обязаны здесь таланту Веры Марковой. Она сумела вдохнуть жизнь в плоские, с точки зрения отсутствия омонимии и какой бы то ни было объёмности, краткостишия, которые, по сути, являются прозаическими. Всем, надеюсь, понятно, что плоская проза – не правило в высокоомонимичном японском языке. Какова же сила хорошего трёхстишия мы можем пока только догадываться. Ведь хорошее трёхстишие органически включает в себя некий симбиоз колеблющихся слоёв.
Если мы попытаемся представить иерархию трёхстиший, то в основании постройки будут лежать переводные. Все переводные трёхстишия параллельны прозе и рифмующимся стихам. Любому Фоме неверующему я приведу параллель из прозы или стихов русскоязычных авторов. Другое дело, что нет времени. Но я готов, если будет группа оппонентов, на любое выдвинутое ими «оригинальное» трёхстишие найти параллель или вообще дубль. Списывайтесь между собой, приходите к этому краткостишию, и я публично отвечу. Впрочем, многолетнее ведение мною номинации «Чужая Лужа» является доказательством именно того положения, что всё плоское уже сказано.
Таким образом, основание – это переводные трёхстишия. Их достоинством является именно переводимость, а, значит, они служат установлению культурных международных связей низового уровня.
Но…, устроит ли японцев, что их знаменитое хайку россияне воспринимают как «старый пруд, прыгнула лягушка в воду, всплеск в тишине». Такие «шедевры» можно создавать десятками. Не пора ли выходить на качественные переводы, двойные, тройные, с детальным комментированием. Лишь тогда, на мой взгляд, мы перестанем воспринимать другие культуры как туземные, примитивные. Мы перестанем отсеивать лучшие стихи при переводах. И японцы поймут, что мы пишем совсем не так, как им кажется, когда они читают переводы.
Истинно национальные стихи требуют комментирования. Поэтому я вообще не читаю переводы из-за их немощности. Гораздо большее удовольствие я получаю от чтения произведений таких авторов, как Евгений Плеханов «каждый ревёт по своему
ребёнок с пылесосом» (игра «по-своему» и «по своему»), вариация «близнецы но каждый ревёт по своему» ; кубрик: «воронье гнездо — целый фунт стырлингов» и т.п.
Развитие традиции требует уйти от восхваления переводов в целом. Необходимо понимание места переводов трёхстиший, оно внизу, оно – основа для отталкивания. Переводы хороши в своём подавляющем большинстве лишь с комментариями. Перевод без комментариев расписывается перед читателем в своей необозримой плоскостности, никчёмности и дублировании.
Обращаюсь и к неверующим переводчикам, соберитесь, выберите тот единственный значимый и неповторимый перевод, а я найду вам русскоязычную классическую параллель, а то и дубль.
Комментируйте, господа, комментируйте!
Игорь Шевченко
Московская область
11 июля 2017 года