02.12.2009. Гоголь и хайку

02.12.2009. Гоголь и хайку

И.А.Шевченко

Гоголь и хайку.

I. Введение о халтуре.

Недавно в издательстве ЭКСМО (Москва, 2009 г) вышла книга Александра Долина «Шедевры японской классической поэзии». В «Послесловии переводчика» на с. 597 автор с грустью замечает, что «поступающие в продажу сборники японской поэзии выглядят зачастую либо как триумф воинствующего дилетантства, либо – что еще хуже – как попытка выдать относительно корректный, но «для красоты» перекореженный филологический подстрочный перевод за поэзию, которой он по определению быть не может».
В подтверждение слов А. Долина о «воинствующем дилетантстве» приведу лишь два характерных примера.
I.
В шикарно изданной книге «Сакура» (Москва, АСТ, Астрель, 2007 год) приводится известнейшее трехстишие Тиё:

О мой ловец стрекоз!
Куда в неведомой стране
Ты нынче забежал?

Тиё

в котором предпослание «На смерть маленького сына» заменено на следующий после трехстишия иероглиф, обозначающий «патриотизм».
Замечу, что Вера Маркова неоднократно сопровождала это трехстишие комментариями примерно такого содержания: «Тиё (1703-1775) – родилась в провинции Кага, была женой бедняка. Рано овдовев и потеряв маленького сына, она постриглась в монахини и посвятила себя поэзии, которой занималась под руководством поэта Сико, последователя Басё».
«Японские трехстишия», пер. с яп. Веры Марковой, гос. изд. худ. лит.: М. 1960 г, с. 248.
«Японские трехстишия», пер. с яп. Веры Марковой, Худ. литература.: М. 1973 г, с. 336.
«Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии», Худ. литература: М. 1977 г, с. 909.
«Летние травы», пер. со старояп. Веры Марковой, ТОЛК: М., 1997 г, с. 298.
II.
Книгу «Шум ветра в прибрежных соснах» (Харьков: Свiт-Прес, 1999 г) после предисловия В. Л. Пирогова открывает пятистишие загадочного переводчика Н. И. Фельдмана. Цитирую:

«Лишь прикоснуться
К росинке хризантемы
На горном склоне –
И жизнь наша продлится,
Как век тысячелетний.
Из антологии «Кокинсю»
(пер. Н.И. Фельдмана)»

У меня есть танка из «Кокинсю» в переводе А. Е. Глускиной (1927 г), А. Долина (1995 г и 2001 г) и И. А. Борониной (2005 г). Может, опечатка? на первой странице после предисловия? да, нет… Ведь на страницах 191-192 переводчику отводится уже целый раздел:  «Японские хокку» (пер. Н.И. Фельдмана). Кто же этот Н. И. Фельдман? Никаких комментариев и разъяснений в этой книге нет.
Танка и три «хокку» отличаются идеальной формой 5-7-5-7-7 и 5-7-5. Среди выдающихся переводчиков такой жесткий подход к форме имела лишь Наталья Исаевна Фельдман (1903-1975), о чем я писал в статье «5-7-5 в переводах»http://stihi.ru/2006/12/31-113 накануне 2007 года. Наталья Исаевна училась вместе с Анной Глускиной у Николая Иосифовича Конрада (1891-1970), женой которого и стала (Наталия Фельдман-Конрад).  Осталось найти доказательство своей догадки.
И действительно, достаточно открыть книгу «По тропинкам Севера» (пер. с японского В. Марковой, Н. Фельдман. –СПб.: Азбука-классика, 2006) на странице 58, чтобы убедиться, что танка принадлежит именно переводчице Н. Фельдман, а не Н. Фельдману.
Однако, вышеприведенные случаи можно отнести к частной халтуре. Все мы люди, а значит, склонны ошибаться. Гораздо страшнее государственный обман. Можно только догадываться, что за нужные интонации, акценты, мотивировки и молчание давались звания, регалии и деньги, а противного случая быть не могло. Я вынужден говорить о Гоголе, так как именно у него первого я увидел прием, который хочу утвердить в хайку и трехстишиях.
Но сначала я хочу поговорить о творчестве Гоголя вообще и привести выдержки из «Истории русской литературы ХIХ века под редакцией Д. Н. Овсянико-Куликовского при ближайшем участии А. Е. Грузинского и П. Н. Сакулина» (т. II, издание Т-ва «МIРЪ», Москва) 1910 года.

Первое положение: Гоголь, по меньшей мере, в начале творческого пути плохо знал народную жизнь.

«…Гоголь прибегаетъ къ довольно странному прiему; онъ обращается къ матери съ просьбой присылать ему сказки, песни, описанiе обрядовъ, костюмовъ и т. д. Вопросы, которые онъ ставитъ въ письмахъ къ матери, обнаруживаютъ, что съ этой стороной народной жизни онъ не былъ близко знакомъ. Вопросы очень элементарны. Если можетъ показаться странным, какъ могъ Гоголь не знать народной жизни, живя постоянно въ деревне, то на это лучшимъ ответомъ будетъ указанiе на ясно выраженное крепостничество Гоголя даже въ эпоху наибольшаго его увлеченiя малорусской народностью, въ эпоху созданiя «Вечеровъ».  Идеализируя отвлеченнаго крестьянина, какъ носителя столь любимой романтиками «народности», Гоголь продолжалъ чисто по-крепоcтнически относиться къ крестьянину реальному.
Поэтому онъ и не могъ особенно интересоваться его верованiями и обычаями до техъ поръ, пока въ Петербурге не узналъ, что этотъ малорусскiй крестьянинъ въ глазахъ образованного общества становится хранителемъ поэтическихъ преданiй «славянской Авзонiи». Только тогда Гоголь сталъ восполнять пробелы въ познанiяхъ о народномъ быте и постепенно при помощи писемъ матери собралъ даже кой-какой этнографическiй матерiалъ, который использовалъ отчасти для «Вечеровъ» и «Миргорода». Нетъ, однако, основанiй думать, чтобы въ эпоху созданiя первыхъ повестей  «Вечеровъ» Гоголь распологалъ значительнымъ количествомъ такого матерiала…»
«История русской литературы ХIХ века», т. II, изд. Т-ва «МIРЪ», М., 1910 г.,
Гл. 11, I. Начало литературной деятельности Гоголя, сс. 281-282.
Приведу текст письма, о котором говорилось выше.  30 апреля 1829 г. Гоголь писал матери:
«Вы имеете тонкий, наблюдательный ум, вы много знаете обычаи и нравы малороссиян наших, и потому, я знаю, вы не откажетесь сообщить мне их в нашей переписке. Это мне очень, очень нужно. В следующем письме я ожидаю от вас описания полного наряда сельского дьячка, от верхнего платья до самых сапогов с поименованием, как это всё называлось у самых закоренелых, самых древних, самых наименее переменившихся малороссиян; равным образом названия платья, носимого нашими крестьянскими девками, до последней ленты, также нынешними замужними и мужиками.
Вторая статья: название точное и верное платья, носимого до времен гетьманских…
Еще обстоятельное описание свадьбы, не упуская наималейших подробностей… Еще несколько слов о колядках, о Иване Купале, о русалках. Если есть, кроме того,  какие-либо духи,  или домовые, то о них подробнее, с их названиями и делами; множество носится между простым народом поверий, страшных сказаний, преданий, разных анекдотов и проч., и проч., и проч. Всё это будет для меня чрезвычайно занимательно…»
Н. В. Гоголь, собр. худ. произведений в пяти томах, изд. второе,
издательство Академии Наук СССР, том 1, М.: 1960 г, с. 363.

Второе положение: Гоголь обнаруживал слабость в продумывании сюжетной линии своих произведений, что толкало его на обработку сюжетов, придуманных другими. Поэтому уместно будет сравнить талант Гоголя с мастерством фотографа не снимать, а обрабатывать, скажем, в фотошопе  кем-то снятые кадры. Впрочем, в своем жанре этим занимались и Лафонтен, и Поуп, и Крылов.

«Проф. Петровъ въ статье о «Южно-русскомъ элементе въ раннихъ произведенiяхъ Гоголя» указываетъ, что образы Солопiя и Хиври («Сороч. Ярмарка») заимствованы изъ комедiи Гоголя-отца «Романъ и Параска», поповичъ Афанасiй Ивановичъ срисованъ съ дьячка въ той же комедiи, эпизодъ о продаже кобылы Солопiя – изъ комедiи Гоголя-отца «Собака-овца». Г. Петровъ отмечаетъ также влiянiе басенъ Гулакъ-Артемовскаго и Энеиды Котляревскаго. Гоголь, по мненiю проф. Петрова, ищетъ въ готовыхъ уже малорусскихъ сюжетахъ элементовъ романтики. Проф. Н. Котляревскiй, поскольку говоритъ о «Сорочинской ярмарке», тоже отказывается признать реальной живописью данные въ ней портреты.  Проф. Перецъ въ Солопiи и поповиче «Сорочинской ярмарки» видитъ дьяка и простака интермедiй, проникшаго въ повесть черезъ комедiи Гоголя-отца*).

*) «Гоголь и малоросс. лит. традицiя», стр. 51

Такимъ образомъ при несомненномъ сходстве образовъ «Сорочинской ярмарки» съ образами более раннихъ произведенiй малорусской литературы и въ томъ числе такихъ, которыя, какъ комедiи отца, несомненно влiяли на Гоголя, мы имеемъ полное право присоединиться къ мненiю проф. Петрова и другихъ  о  л и т е р а т у р н о м ъ  происхожденiи этихъ образовъ. Но если эти образы обязаны своимъ происхожденiемъ не впечатленiямъ, даннымъ жизнью, а литературной традицiи, исходной точкой которой, какъ отмечаетъ проф.Перецъ, являются сказки «не всегда русскаго происхожденiя» *),

*)  Н. В. Гоголь, «Речи въ зас. академiи», 1902 г, стр. 52.

то реализмъ этихъ образовъ является весьма условнымъ, и невозможно ихъ разсматривать какъ верное отраженiе жизни малорусского крестьянства. Между темъ эти образы у Гоголя повторяются, — выходитъ нечто вроде трафарета, по которому создаются действующiя лица разныхъ повестей изъ малорусской жизни. Солопiй Черевикъ напоминаетъ намъ Чуба изъ «Ночи передъ Рождествомъ», Хивря – Солоху.
Обратимся къ молодежи въ этихъ повестяхъ – и опять-таки, начиная съ «Сорочинской ярмарки», мы увидим рядъ повторяющихся образов, до того похожихъ одинъ на другой, что многiя изъ нихъ с трудомъ можно различить другъ отъ друга. Параска «Сорочинской ярмарки», какъ две капли воды, похожа на Ганну изъ «Майской ночи» и съ трудомъ можетъ быть отличена отъ Пидорки «Ночи наканун; Ивана Купала» и Оксаны «Ночи передъ Рождествомъ». Между темъ въ Параске проф. Котляревскiй отказывается видеть крестьянку и говоритъ о типахъ девушекъ у Гоголя следующее:
«Все эти женскiе портреты, типичные образцы ходячей женской красоты, — символа женскаго внешняго совершенства и убранства. Эти деревенскiя красавицы не хрупки, не бледны, не воздушны, какъ девы тогдашней романтики; оне не разсеиваются въ тумане, оне все очень здоровы, румяны, какъ былинныя красавицы, но оне все-таки сродни своимъ бледнымъ сестрамъ:  о н е   т а к ж е   с ъ   р е а л ь н о й   ж и з н ь ю   и м е ю т ъ   м а л о   о б щ а г о, хотя и носятъ на себе отпечатокъ здоровья.
Точно такъ же и любовныя речи этихъ красавицъ и ихъ обожателей едва ли подслушаны Гоголемъ; вернее, что оне отзвукъ народныхъ малорусскихъ псенъ» **)

**) Н. В. Гоголь, стр. 110-111.

Если отдельные образы «Вечеровъ» являются результатомъ литературныхъ заимствованiй изъ песенъ, произведенiй Гоголя-отца и другихъ малорусскихъ писателей, то не безъ подобнаго же рода влiянiй слагались и самые сюжеты повестей. Выше намъ пришлось указать на влiянiе на «Сорочинскую ярмарку» комедiй Гоголя-отца и басенъ Гулакъ-Артемовскаго. Очевиднее литературное влiянiе на повесть «Вечеръ накануне Ивана Купала». Уже акад. Тихонравовъ указывалъ на сходство этой повести съ повестью Тика «Чары любви». Эту зависимость признаетъ и проф. Петровъ въ цитированной нами уже работе о малорусском элементе въ повестяхъ Гоголя.
Тихонравовымъ же было высказано мненiе, что причиной этого сходства является сходство преданiй, лежащихъ въ основе обеихъ повестей (Тика и Гоголя). Знать повесть Тика въ подлиннике Гоголь, по мненiю Тихонравова, не могъ, такъ какъ   н е   в л а д е л ъ   н е м е ц к и м ъ   я з ы к о м ъ, а русскимъ переводомъ «Чары любви» могъ пользоваться только для второго изданiя, такъ какъ повесть Тика въ русскомъ переводе явилась въ промежутке между первымъ и вторымъ изданiемъ «Ночи накануне Ивана Купала». Но проф. Кирпичников вполне убедительно доказалъ, что Гоголь недурно зналъ немецкiй языкъ. Следовательно, онъ могъ читать Тика и въ подлиннике, и нетъ никакой надобности для объясненiя сходства его повести съ повестью Тика привлекать неизвестное никому малорусское преданiе, якобы сходное съ преданiемъ (тоже неизвестным), легшимъ въ основу повести Тика. Гораздо проще предположить, что какъ сюжетъ «Ганца Кюхельгартена» взятъ у Фосса, «Сорочинской ярмарки» — у малорусскихъ писателей, такъ сюжеть «Вечеръ накануне Ивана Купала» взятъ у Тика. Проф. Петровъ, признающiй этотъ сюжетъ бродячимъ, говоритъ, что онъ осложненъ поверiями малорусскими. Но каковы эти поверiя? О кладахъ, о цветенiи папоротника, о колдунахъ и колдуньяхъ. Кое-что изъ этого, можетъ быть, и почерпнуто изъ народной поэзiи, но некоторыя изъ этихъ поверий могли быть взяты и изъ литературнаго источника, даже немецкаго».
«Истории русской литературы ХIХ века», т. II, изд. Т-ва «МIРЪ», М., 1910 г.,
Гл. 11, I. Начало литературной деятельности Гоголя, сс. 282-284.

Здесь я возьму паузу, чтобы показать, как советские профессора и академики расставили акценты в рассказе о первом печатном произведении Гоголя:
«Горькое разочарование испытал Гоголь и на литературном поприще. Надежды, возлагавшиеся на поэму «Ганц Кюхельгартен» не оправдались. Изданная в 1829 году под псевдонимом В. Алов, поэма не имела успеха и была встречена насмешливо-неодобрительными рецензиями в «Московском телеграфе» и булгаринской «Северной пчеле». Уязвленный в своем авторском самолюбии, Гоголь собрал в книжных лавках почти все экземпляры поэмы и уничтожил их».
«История русской литературы», том VII (литература 1840-х годов),
отв. Редактор Б. П. Городецкий, изд. Академии Наук СССР, М., Л., 1955 г.

Вот зачем переписываются истории. Продолжим чтение истории по версии дореволюционных профессоров:
«Относительно сюжета  «Майской ночи» проф. Петровъ говоритъ, что въ общемъ эта повесть верна малорусской действительности, хотя и разбавлена литературными вымыслами въ романтическомъ духе, при чемъ «гвоздемъ этой повести служатъ малороссiйскiя народныя преданiя о русалкахъ». Намъ кажется правильнымъ мненiе Кулиша, который, отрицая реальность изображенiя народнаго быта въ этой повести, отметилъ невозможность отношенiй между отцомъ и сыномъ, изображенныхъ въ «Майской ночи», неверность общаго тона изображенiя малорусскаго крестьянства, которое  представлено здесь «племенемъ поющимъ и пляшущимъ, быть можетъ, более чемъ въ какой-нибудь изъ другихъ повестей». Но если мы даже устранимъ это возраженiе, то въ какой мере поверiе о русалкахъ можетъ считаться спецiально малорусскимъ? Для «Пропавшей грамоты» проф. Петровъ ищетъ основы въ народномъ поверiи о продаже души чорту, но самаго поверiя не указываетъ; встречается же это поверiе далеко не въ одной малорусской народной поэзiи и давно уже было использовано литературой (стоитъ вспомнить сюжетъ «Фауста»). Сюжетъ «Ночи передъ Рождествомъ» проф. Петровъ считаетъ сходнымъ съ сюжетом баллады Боровиковскаго «Кузнецъ». Въ подробностяхъ г. Петровъ видитъ отзвуки народныхъ поверiй и обычаевъ, которыхъ действительно здесь уже значительно больше, такъ какъ Гоголь успелъ получить ко времени созданiя этой повести некоторое количество этнографическихъ матерiаловъ отъ матери. Но и здесь относительно некоторыхъ образовъ можетъ быть сильное сомненiе, проникли ли они изъ народнаго источника или изъ комедiй отца. Для «Страшной мести» г. Петровъ отказывается найти сюжетъ въ народныхъ поверiяхъ, что особенно важно въ связи съ темъ обстоятельствомъ, что этотъ сюжетъ въ теченiе 30 летъ тщетно разыскивался г. Стороженкомъ. Для позднейшей повести «Заколдованное место» г. Петровъ находитъ сюжетъ въ преданiяхъ о поверiи объ «обморочныхъ местахъ»; детали однако, кажется, литературнаго происхожденiя и чуть ли не навеяны сномъ Татьяны (существо съ гусиной головой). Источникомъ «Тараса Бульбы» проф. Петровъ основательно считаетъ летописи, историческiе труды и народныя думы. Сюжетъ «Вiя», по его мненiю, слагается отчасти подъ влiянiемъ «Бурсака» Нарежнаго, отчасти подъ влiянiемъ скомбинированныхъ Гоголемъ народныхъ сказанiй. Нельзя не отметить, что въ 1830 г. Россетъ (Смирнова) разсказывала Гоголю, какъ ея нянька-малороссiянка пугала ее Вiемъ*).

*) Шенрокъ, «Матерiалы», т. I, стр. 323; записки Смирновой, 41.

Пересматривая сюжеты повестей Гоголя, мы прежде всего должны отметить обилiе литературныхъ источниковъ ихъ; на второмъ месте стоятъ народно-поэтическiе и лишь на третьемъ, притомъ подъ сомненiемъ, оказываются сюжеты бытовые. Съ другой стороны, обнаруживается количественный ростъ народно-поэтическихъ сюжетовъ въ малорусскихъ повестяхъ второй части «Вечеровъ» и «Миргороде». Еще яснее обнаружился бы этотъ ростъ народно-поэтическаго элемента въ деталяхъ. Этотъ ростъ объясняется только увеличенiемъ матерiала, получаемаго отъ матери, и обнаруживаетъ зависимость Гоголя отъ этого матерiала, что, конечно, не говоритъ о действительномъ знакомстве Гоголя съ народной жизнью.
Мы должны прибавить, что количество литературныхъ источниковъ повестей Гоголя далеко не выяснено. Указывали (проф. Котляревскiй) на повести Погодина; надо думать, что более значительно влiянiе немецкой романтической литературы, на сравненiе съ которой не было обращено должнаго вниманiя въ силу предразсудка, что Гоголь не зналъ немецкаго языка. Отзвуки представленiй, почерпнутыхъ изъ немецкой романтики, мы находимъ даже въ «Страшной мести».
Таково, напримеръ, представленiе о родовомъ замке колдуна. Родовой замокъ съ родовымъ кладбищемъ – обычная принадлежность немецкой романтики, но родовой замокъ надъ Днепромъ, да еще принадлежащiй представителю демократической среды – казаку – это историческiй абсурдъ, и врядъ ли можно сомневаться, что это представленiе проникло изъ какого-нибудь изображенiя западной феодальной жизни. Черты феодальныхъ отношенiй навязываются Гоголемъ малорусской казацкой старине не только въ такихъ частностяхъ. Источникомъ этого явленiя надо считать, съ одной стороны, романтизмъ, съ другой – перенесенiе Гоголемъ въ старину современныхъ ему крепостническихъ отношенiй. Отъ этого недостатка не свободна даже лучшая изъ малорусскихъ повестей Гоголя – «Тарасъ Бульба», создавая которую Гоголь действительно много и обстоятельно работалъ надъ изученiемъ малорусской старины…
… Время действiя повести ХV векъ. Бульба представляется однимъ изъ первыхъ полковниковъ, но вместе съ темъ онъ является дворяниномъ, даже феодаломъ. Онъ, напримеръ, единовластно правитъ своимъ полкомъ, решаетъ вопросы о войне и мире, ведетъ свою собственную политику. Гоголь такъ говоритъ о действiяхъ Бульбы:
«Самоуправно входилъ (Бульба) въ села, где только жаловались на притесненiя арендаторовъ и на прибавку новыхъ пошлинъ съ дыма. Самъ со своими казаками производилъ надъ ними расправу. И положилъ себе правиломъ, что въ трехъ случаяхъ всегда следуетъ взяться за саблю, именно: когда комиссары не уважали въ чемъ старшинъ и стояли передъ ними въ шапкахъ, когда глумились надъ православiемъ и не чтили обычая предковъ и, наконецъ, когда враги были бусурманы и турки, противъ которыхъ онъ считалъ во всякомъ случае позволительнымъ поднять оружiе во славу христiанства».
В другомъ месте Гоголь говоритъ, что Остапъ и Андрiй были отданы въ духовную академiю, потому что таковъ былъ обычай «почетныхъ сановниковъ того времени».
Наконецъ, отправляясь въ Сечь, Бульба отдаетъ приказанiе своему есаулу Товкачу явиться со всемъ полкомъ, какъ только онъ подастъ о себе весть, и впоследствiи мы видимъ, что «собственный» полкъ Бульбы приходитъ на помощь къ запорожцамъ подъ Дубно. Все это исторически неверно, начиная съ того, что въ ХV веке не было еще кiевской академiи. Неточно изображены самыя отношенiя: выборный казацкiй полковникъ превратился въ самовластнаго герцога, по произволу распоряжающагося полкомъ…»
«Истории русской литературы ХIХ века», т. II, изд. Т-ва «МIРЪ», М., 1910 г.,
Гл. 11, I. Начало литературной деятельности Гоголя, сс. 284-288.

Цитата о влиянии Пушкина.
«…Гоголь получаетъ отъ Пушкина рядъ сюжетовъ, которыми и исчерпываются его лучшiе художественные замыслы.
После смерти Пушкина мы не встречаемъ у Гоголя ни одного новаго удачного замысла. Если мы сопоставили этотъ фактъ съ темъ, что Гоголь сюжеты раннихъ своихъ произведенiй бралъ изъ литературныхъ источниковъ или народныхъ преданiй, то мы видимъ, любопытную черту ума Гоголя: ему трудно было изобретать сюжеты. Понимая это, онъ пишетъ Пушкину, отъ котораго получилъ сюжеты «Женитьбы» и «Мертвыхъ душъ»:
«Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжетъ, хоть какой-нибудь, смешной или не смешной, но русскiй чисто анекдотъ. Рука дрожитъ написать темъ временемъ комедiю. Если же сего не случится, то у меня пропадетъ даромъ время, и я не знаю, что делать тогда съ моими обстоятельствами… Сделайте милость, дайте сюжетъ; духомъ будетъ комедiя изъ пяти актовъ, и клянусь – куда смешнее чорта! Ради Бога, умъ и желудокъ мой оба голодаютъ» (7 окт. 1835 года). Эта неспособность къ изобретенiю сюжетовъ обусловливается отсутствiемъ у Гоголя чувства меры, которыми былъ такъ одаренъ Пушкинъ, и поэтому непосредственное руководительство Пушкина въ творчестве Гоголя является фактомъ первостепенной важности…
«Истории русской литературы ХIХ века», т. II, изд. Т-ва «МIРЪ», М., 1910 г.,
Гл. 11, II. Петербургскiй перiодъ (1830-1836) и влiянiе Пушкина, с. 289.

И, наконец, последние цитаты из огромного дореволюционного исследования творчества Гоголя:
«…въ сюжете «Ревизора», данномъ ему Пушкинымъ…
…И Пушкинъ въ противоречiи съ теорiями, но въ полномъ согласiи съ реализмомъ творческой мысли и общественнаго чувства даетъ ему идею «Ревизора»… Повидимому, Пушкинымъ дана была Гоголю только идея комедiи на тему о чиновнике,  принятомъ за ревизора.
Въ построенiи комедiи Гоголь, повидимому, отчасти воспользовался комедiей Квитки «Прiезжiй изъ столицы». На зависимость «Ревизора» отъ комедiи Квитки было указано г. Волковымъ*)…

*) Волковъ. Къ исторiи русской комедiи. «Зависимость «Ревизора» отъ комедiи Квитки «Прiезжiй изъ столицы» 1899.

…но темъ не менее врядъ ли можно допустить мысль о случайности техъ совпаденiй, которыя встречаются въ самой комедiи. Завязка комедiи – чтенiе городничимъ письма о предстоящемъ прiезде ревизора, о которомъ предупреждаетъ благожелатель изъ губернскаго города, глуповатый обликъ самого ревизора, дочь городничаго, сватовство ревизора, раскрытiе ошибки при помощи письма въ последнемъ акте, — все это оказывается въ обеихъ комедiяхъ. И если совпаденiе отдельныхъ подробностей и объяснимо безъ предположенiя о заимствованiи, то совпаденiе ряда подробностей въ томъ же порядке, несомненное сходство (но, конечно, не тождество, противъ котораго напрасно борется А. I. Лященко) въ структуре комедiи является совершенно необъяснимымъ безъ предположенiя о заимствованiи… То, что является общимъ въ обеихъ комедiяхъ, — скелетъ пьесы – можетъ быть заимствованъ и при помощи пересказа. Комедiя Квитки, написанная въ 1827 году, ходила по рукамъ въ Малороссiи, можетъ быть, еще во время пребыванiя Гоголя въ Нежине… Самое пользованiе схемой уже готоваго произведенiя у Гоголя мы встречаемъ неоднократно: въ «Ганце Кюхельгартене», «Ночи накануне Ивана Купалы», «Повести о томъ, какъ поссорился Иванъ Ивановичъ съ Иваномъ Никифоровичемъ», где Гоголь идетъ за Нарежнымъ, сюжетами котораго пользуется и въ другихъ случаяхъ, и т. д. Оригинальность его произведенiй отъ этого не страдаетъ, какъ не страдаетъ оригинальность Шекспировскихъ трагедiй, сюжетъ которыхъ взятъ имъ у другихъ авторовъ…»
«Истории русской литературы ХIХ века», т. II, изд. Т-ва «МIРЪ», М., 1910 г.,
Гл. 11, V. Комедiи Гоголя, сс. 305-306.

Уже по этим небольшим цитатам можно понять глубину пропасти отделяющей академиков дореволюционных и советских в стремлении к исторической правде. На этом я и закончу свое краткое введение о халтуре. О малороссийском помещике Гоголе могу только посожалеть. Вряд ли верующему человеку гоже столь вольно (как поэт Иван Бездомный) обращаться с сущностями невидимого мира. Эта вольность меня отталкивает в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», но по иронии именно это произведение и будет мною рассматриваться в следующей части.

II. «Вечера на хуторе близ Диканьки»

Героическому прошлому Украины и Запорожья были посвящены несколько произведений декабриста Кондратия Федоровича Рылеева (1795-1826): сборник «Думы» (1825 г, дума – род украинской народной исторической песни), поэма «Войнаровский» (1825 г) и три незавершенные в связи с известными событиями произведения: поэмы «Наливайко» и «Мазепа» и трагедия «Хмельницкий».
Вероятно, искажение исторической правды в поэме «Войнаровский» подвигло Пушкина создать «Полтаву» (1828 г),  в которой в противовес Рылееву Мазепа показан изменником, о чем Пушкин и написал в предисловии.
С выходом в свет «Полтавы» возродился интерес россиян к Малороссии. Этого, по всей видимости, не мог не заметить Гоголь, который с декабря 1828 года обосновался в Петербурге. И в 1831 году вышла в свет первая книга «Вечеров…», которая, на мой взгляд, затмила все вышеперечисленные творения.
Так Рылеев использует лишь древнерусские слова:

«На брегъ Днепра, разбивъ Болгаръ,
Владимiръ-солнце возвратился,
И въ светлой гриднице, въ кругу князей, бояръ,
На шумномъ пиршестве съ друзьями веселился…»
«Жемчужины русской поэзии», выборъ сделалъ А. П. Милюковъ,
изданiе М. О. Вольфа, 1874 г, «Думы», I. Баян, с.183.

Древнерусское слово «гридь» обозначало младшую княжескую дружину,а  «гридница» —  помещение при княжеском дворце, где жила гридь.

Пушкин, во всей «Полтаве» лишь один раз использовал малороссийское слово:

«Гремит анафема въ соборахъ;
Мазепы ликъ терзаетъ катъ;1)

1) Малороссiйское слово. По-русски палачъ.»
«А. С. Пушкин», «Полтава», соч. в 10 томах,
изданiе третье А. С. Суворина, т. 1, С.-П., 1887 г, с. 257.

Этот факт при чтении диалогов малороссов у меня вызывает улыбку. Например, сцена допроса Кочубея:
ОРЛИКЪ.
Еще признанья
Панъ гетманъ требуетъ.

КОЧУБЕЙ.
Но въ чемъ?
Давно сознался я во всемъ,
Что вы хотели. Показанья
Мои все ложны. Я лукавъ,
Я строю козни. Гетманъ правъ.
Чего вамъ более?»
«А. С. Пушкин», «Полтава», соч. в 10 томах,
изданiе третье А. С. Суворина, т. 1, С.-П., 1887 г, с. 242.

Малоросс Кочубей, проще говоря, украинец, а сказать точнее, из Диканьки, изъясняется на допросе шикарным (если не сказать Пушкинским) языком. А это потому, дорогие мои, что за год до первой публикации «Полтавы», в октябре 1827 года, читатели и артист, который играл Кочубея в этой сцене, были на презентации третьей главы «Евгения Онегина». Последняя фраза Кочубея «Чего вамъ более?» была аллюзией на третью главу Онегина и содержала следующий подтекст:
«Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, въ вашей воле
Меня презреньемъ наказать…»
«А. С. Пушкин», «Евгенiй Онегинъ», соч. в 10 томах,
изданiе третье А. С. Суворина, т. 5, С.-П., 1887 г, с. 86.

Господа, читатели, о какой народности и достоверности может идти речь при таком подходе к освещению событий на Украине. Мне представляется, что Гоголь первый почувствовал промах Пушкина и начал активно собирать этнографический материал, касающийся всех сторон жизни малороссов. После выхода в свет первой книги «Вечеров на хуторе близ Диканьки» стало ясно какие сокровища хранились в этой деревне со времен Кочубея, а может и с более дальних времен.
Выделим используемые Гоголем три группы слов:
1) слова, одинаково пишущиеся и имеющие одинаковое значение на украинском и русском языках, например:

*****************************************************************************
Бандура – инструмент, род гитары.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17,
укр. бандура – бандура,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 19,
бандура – украинский народный струнный щипковый музыкальный инструмент,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 41.
1. «…да и заварили свадьбу: напекли шишек, нашили рушников и хусток, выкатили бочку горелки; посадили за стол молодых; разрезали коровай; брякнули в бандуры, цымбалы, сопилки, кобзы – и пошла потеха…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 71.
2. «…С бандурою в руках, потягивая люльку и вместе припевая, с чаркою на голове, пустился старичина, при громком крике гуляк, вприсядку…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 71-72.
*****************************************************************************
Бублик – круглый крендель, баранчик.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17,
укр. бублик – баранка, бублик,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 29,
бублик – большая толстая баранка из некрутого теста,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 66.
1. «…Старухе, продававшей бублики,… несмотря на то, что продавица бубликов, которой подвижная лавка была рядом с яткою шинкарки, раскланивалась весь день без надобности и писала ногами совершенное подобие своего лакомого товара…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», VII,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 38.
*****************************************************************************
Галушка – клёцки.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17.
укр. галушка – галушка, клёцка,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 62.
галушка – украинское кушанье – кусочки сваренного теста,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 129.
1. «…Где-то начинал сверкать огонек, и благовонный пар от варившихся галушек разносился по утихавшим улицам…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», V,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 33.
2. «…- Вот вам и приношения, Афанасий Иванович! Проговорила она, ставя на стол миски и жеманно застегивая свою, будто ненарочно расстегнувшуюся кофту, — варенички, галушечки пшеничные, пампушечки, товченички!…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», VI,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 36.
*****************************************************************************
Гопак – малороссийский танец.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17.
укр. гопак – гопак,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 66.
гопак – народная украинская пляска, а также музыка в ритме этой пляски,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 141.
1. «…За то и ты делай как нужно: свадьбу! – да и попируем так, чтобы целый год болели ноги от гопака».
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», XII,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 51.
2. «…Как молодица, с корабликом на голове, которого верх сделан был весь из сутозолотой парчи с небольшим вырезом на затылке… важно подбоченившись, выступали поодиночке и мерно выбивали гопака…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 71.
*****************************************************************************
Парубок – парень.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 18.
укр. парубок – юноша, парень, холостяк,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 180.
па;рубок – на Украине: юноша, парень,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 492.
1. «…красные щеки ее превратились в огненные, и треск отборных слов посыпался дождем на голову разгульного парубка…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», I,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 24.
2. «…Ну, если где парубок и девка живут близко один от другого…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 63.
*****************************************************************************
Шинок — шинок
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 569.
шинок – питейный дом, кабак (первонач. на Украине),
«Словарь архаизмов», сост. И. Смирнов, М. Глобачев, М.: ТЕРРА-Кн. клуб, 2001, с. 408.
1. «…Родная тетка моего деда, содержавшая в то время шинок на нынешней Опошнянской дороге…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 61.
*****************************************************************************

2) слова, по-разному пишущихся на обоих языках, но легко читаемые (так как в записи этих слов используются буквы одинаковые в украинском и русском алфавитах) и понимаемые,  (некоторые из них можно считать международными омонимами), например:
*****************************************************************************
Буряк – свекла.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17.
укр. буряк – свёкла, (реже) бурак,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 30.
1. «Куда теперь ему побледнеть! – подхватил другой, — щеки у него расцвели, как мак; теперь он не Цыбуля, а буряк – или лучше, сама красная свитка, которая  так напугала людей».
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка»,VII,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 39.
*****************************************************************************
Буханец – небольшой хлеб.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17.
укр. буханец – коврига, коврижка,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 30,
1. «…чтоб ему на том свете елись одни только буханцы пшеничные да маковники в меду…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 58.
*****************************************************************************
Голодрабец – бедняк, бобыль.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17.
1. «…Думаю, оборваннейший из всех голодрабцев…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», IV,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 32.
*****************************************************************************
Коровай – свадебный хлеб.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 18.
укр. коровай – каравай,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 129,
карава;й – большой круглый хлеб,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 267.
1. «…да и заварили свадьбу: напекли шишек, нашили рушников и хусток, выкатили бочку горелки; посадили за стол молодых; разрезали коровай; брякнули в бандуры, цымбалы, сопилки, кобзы – и пошла потеха…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 71.
*****************************************************************************
Миска – деревянная тарелка.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 18,
укр. миска – миска,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 141,
ми;ска – посуда в формемаленького таза,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 357.
1. «…местами только какая-нибудь расписанная ярко миска или макитра хвастливо выказывалась из высоко взгроможденного на возу плетня и привлекала умиленные взгляды поклонников роскоши…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», I,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 21.
*****************************************************************************
Перекупка – торговка.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 18.
1. «…поссорившиеся перекупки перекидывались бранью и раками…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», II,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 27.
*****************************************************************************
Переполох – испуг.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 18.
переполох – общая внезапная тревога, волнение,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 21-е изд.,1989 г, с. 506.
1. «…Чего только ни делала Пидорка: и совещалась с знахорами, и переполох выливали…*
* Выливают переполох у нас в случае испуга, когда хотят узнать, отчего приключился он; бросают расплавленное олово или воск в воду, и чье примут они подобие, то самое перепугало больного…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 73.
*****************************************************************************
Рушник – утиральник.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 19.
укр. рушник – полотенце, разг. утиральник,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 141,
1. «…Вот рушник, оботри свою маску…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», Х,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 47.
2. «…Не один рушник вымочила горючими слезами…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 65.
*****************************************************************************
Сластёны – пышки.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 19.
*****************************************************************************
Шишка – небольшой хлеб, делаемый на свадьбах.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 19,
шишка – (старин.). Передовой бурлак, передний человек при походе.
«Словарь архаизмов», сост. И. Смирнов, М. Глобачев, М.: ТЕРРА-Кн. клуб, 2001, с. 409.
1. «…да и заварили свадьбу: напекли шишек, нашили рушников и хусток, выкатили бочку горелки; посадили за стол молодых; разрезали коровай; брякнули в бандуры, цымбалы, сопилки, кобзы – и пошла потеха…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 71.
*****************************************************************************

3) русифицированные Гоголем украинские слова, те слова, в  записи которых буквы украинского алфавита заменены буквами русского алфавита, например

*****************************************************************************
Дивчина – девушка.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17,
укр. дiвчина– девушка,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 75,
дивчина – прост. девушка, девочка,
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 1989 г, с. 168.
1. «…как вдруг слова: «Ай да дивчина!» — поразили слух ее… «Славная дивчина! – продолжал парубок в белой свитке, не сводя с нее глаз…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 24.
*****************************************************************************
Дивчата – девушки.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17,
укр. дiвчата – девушка, с. 75
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 75.
1. «…Как дивчата, в нарядном головном уборе из желтых, синих и розовых стричек, наверх которых навязывался золотой галун, в тонких рубашках, вышитых по всему шву красным шелком и унизанных мелкими серебряными цветочками, в сафьянных сапогах на высоких железных подковах, плавно, словно павы, и с шумом, что вихорь, скакали в горлице…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 71.
*****************************************************************************
Дрибушки – мелкие косы,
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 17.
укр. дрiбка – крупинка, крошка, малость,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 82.
1. «…тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов, синдячками…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 63.
*****************************************************************************
Жинка – жена.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 18,
укр. жiнка – женщина, жена, супруга,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 88.
1. «…Ну жинка! А я нашел жениха дочке!…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», IV,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 31.
2. «…и так много всякой дряни на свете, а ты еще и жинок наплодил!…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», IV,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 33.
*****************************************************************************
Молодица – замужняя женщина.
«Вечера на хуторе близ Диканьки», предисловие,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 18.
укр. молодиця – [молодая] замужняя женщина,
«Новый украинско-русский, русско-украинский словарь», Киев, «Аконiт», 2008, с. 144,
молоди;ца – (устар. и обл.). Молодая женщина.
«Словарь русского языка», С. И. Ожегов, М.: Русский язык, 21-е изд.,1989 г, с. 61.
1. «…Как молодица, с корабликом на голове, которого верх сделан был весь из сутозолотой парчи с небольшим вырезом на затылке… важно подбоченившись, выступали поодиночке и мерно выбивали гопака…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вечер накануне Ивана Купала»,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 71.
*****************************************************************************

Об использовании международной омонимии уже говорилось в статье «Белорусский язык и русскоязычные хайку» http://haiku-konkurs.ru/works.php?hid=12572 .
В качестве примера межъязыкового уплотнения приводилось хайку С. М. Ли («Хайкумена-2», 2004 г, с. 95):

туман над рекой –
везу в пивной баклажке
парное молоко
С. М. Ли, «Хайкумена-2», 2004 г, с. 95.

«Баклажка» и по-русски и по-белорусски значит фляжка. Интересно, что это слово у Гоголя приобретает, на мой взгляд, свое изначальное значение:
«- А ну, жена, достань-ка там в возу баклажку! – говорил кум приехавшей с ним жене, — мы черпнем ее с добрыми людьми, проклятые бабы понапугали нас так, что и сказать стыдно. Ведь мы, ей-богу, братцы, по пустякам приехали сюда! – продолжал он, прихлебывая из глиняной кружки… Баклажка прокатилась по столу и сделала гостей еще веселее прежнего…»
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», VII,
Н. В. Гоголь, т. I, издательство АН СССР, 1960 г, с. 39.
Достоинство этого хайку я вижу не столько в самом межъязыковом уплотнении сколько в его органичности или, говоря проще, незаметности.

Русификацией украинских слов Гоголь впервые в русской литературе показал возможность взаимодополняющего сосуществования украинского и русского языков. Этот литературный прием естествен, и в его использовании мне видится подлинная народность повестей пасечника Рудого Панька, и новое направление развития хайку, которое может способствовать творческому сближению наших народов.

2 декабря                                                                  Игорь Шевченко
г. Дубна

 

© Copyright: И.А.Шевченко, 2009
Свидетельство о публикации №109120206346