ПЯТАЯ ЗАГАДКА «МАНЪЁСЮ».
«Манъёсю» меня интересует, прежде всего, как памятник сакральных текстов. При этом меня нисколько не смущает, что эти тексты географически далеких от нас японцев.
Древние славяне и японцы имели похожий взгляд на мир, который можно назвать языческим. Уже в древности сформировался жанр танка, а позже и хайку. Оба эти жанра позволяют человеку заглянуть в далекое прошлое и ощутить таинство невидимого мира.
Силу жанра можно ощутить даже в хайку на русском языке:
летний ливень…
в песочнице вверх дном
ведёрко
Константин Микитюк, г. Москва
Я схематично разобрал этот стих в статье «Триединство хайку» http://stihi.ru/2010/11/02/3740, в которой помимо обычных мостов «в прошлое» и «символику» указал на третий мост «в надприроду». В частности, сравнил ливень с «ведерком вверх дном». Конечно, «большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам, но вот курьез»: если внимательно посмотреть на иероглиф «дождь», скажем, в ЯРКСИ, «;» (иероглиф приводится в аналогичной статье на страничке http://haiku-konkurs.ru/works.php?hid=13071), то нельзя не заметить, что он похож именно на перевернутое ведерко. Японовед Александр Биркле, прочитав статью, показал мне и древний китайский иероглиф, от которого произошел японский. Сходство с перевернутым ведерком еще большее.
К сожалению, я не увидел в литературе на русском языке бережного отношения к «Манъёсю» — древнему памятнику японской литературы. Если за основной перевод принять издание трехтомника в переводе Анны Глускиной в 1971-1972 годах, то ощущение, мягко сказать, противоречивости возникает не только при чтении этого перевода, но и практически любой книги, в которой упоминается «Манъёсю». Поэтому я решил продолжать цикл статей об огромном количестве ошибок, несоответствий и разночтений, которые с одной стороны озадачивают, с другой — показывают отношение к «Манъёсю» переводчиков, издателей и «научных работников». Буду весьма благодарен читателям, которые либо обоснуют решение любой из задач, либо пополнят этот список. Каково будет общее количество статей мне сейчас трудно представить.
Перечислим загадки перевода «Манъёсю», о которых я уже писал.
ПЕРВАЯ ЗАГАДКА:
«О ТРИДЦАТИ ТАНКА ОТОМО ЯКАМОТИ»,
Подробнее в статье «Трайята» http://stihi.ru/2010/10/14/8868.
Хочу предложить дополнительный материал по этой теме. В книге Н.И. Познякова «Японская поэзия» (М.: Т-во И. Д. Сытина) 1905 года в четвертой главе на страницах 29-30 приведено юмористическое стихотворение из «Манъёсю», правда, без указания автора:
Саке.
О сокровищах бесценных
Что там хочешь говори –
Не ценней они, чем саке,
Сладкой саке чарки три.
О каменьях самоцветных,
Что блестят во тьме ночной,
Не толкуй… Мне только б саке
Выпить крепкой и густой.
Много есть путей различных
Для услады в мире сем,
Но какой из них сравнится
С саке – сладостным питьем?
Всей душою ненавижу
Благонравного глупца,
Что не пьет в тоске и горе
Саке – доброго винца.
Если б мне не человеком
Быть, а чем-нибудь другим,
Я для саке бы кувшином
Стать хотел – ничем иным.
Вот бы славно насосался
Благородным я питьем –
И тоску свою забыл бы,
Весь бы мир мне нипочем!..
Ведь недаром же издревле
Саке «мудрецом» зовут,
Если все ее – будь глупый,
Будь хоть мудрый – ловко пьют.
И, как дважды два – четыре,
В дни глубокой старины
Семеро мудрейших в мире
Были в саке влюблены.
На странице 15 Позняков признается: «Чтобы дать понятие о характере поэзии Маньо-сю, предлагаю несколько моих переводов или, вернее, переложений, ибо переведены они, как уже выше сказано, не прямо с японского, а сделаны частью с немецкого стихотворного перевода, частью с русского дословного подстрочника».
Итак, популяризаторы японской литературы не проходили мимо этих стихов Отомо Якамоти. Думаю, что на фоне «мрачного колорита» произведений японских авторов
юмористические стихи явились мостиком к сердцам наших предков.
ВТОРАЯ ЗАГАДКА:
«ДВУХ ГУБЕРНАТОРОВ»,
Подробнее в статье «ДВА ГУБЕРНАТОРА» http://stihi.ru/2010/10/27/885.
ТРЕТЬЯ ЗАГАДКА:
«О НОВЫХ ОШИБКАХ В ИЗДАНИИ «МАНЪЁСЮ» 2001 года»
Подробнее в статье «Апокрифы манъёсю или манъёсю по-русски» http://stihi.ru/2010/10/31/5802.
ЧЕТВЕРТАЯ ЗАГАДКА:
«О ДВУСМЫСЛЕННЫХ ПЕРЕВОДАХ»
Подробнее в статье «Манъёсю по-русски или гаврилиада о конце» http://stihi.ru/2010/11/08/5933.
Итак, пятая загадка «Манъёсю»:
СКОЛЬКО ЖЕ СТИХОТВОРЕНИЙ В «МАНЪЁСЮ»?
1904 год
Первое упоминание о количестве стихов в «Манъёсю» встречается у Астона
(перевод Мендрина, «Истории японской литературы», с. 23) в 1904 году. Астон пишет, что число стихов «Манъёсю» «превышает 4,000».
1905 год
Это упоминание продублировал в 1905 году Н.И. Позняков в книге «Японская поэзия» (М.: Т-во И. Д. Сытина) на с. 14: «Сборник составлен из четырех тысяч слишком стихотворений…»
1912 год
Переводчик А. Брандт, который прославил себя в предисловии бессмертной строкой: «Не стремясь сохранить форму стихотворений, переводчик старался сохранить их дух и их примитивность» («Японская лирика», СПб.: тип. Ю. Н. Эрлих (вл. А. Э. Коллинс), 1912 г, с. 7), на четвертой странице вышеозначенного своего труда пишет:
«Уже в восьмом веке нашей эры была издана обширная антология – Манiошу, составленная из 4497 стихотворений (из них 4173 танки)…»
Конечно, можно было бы не обращать на А. Брандта внимание, если бы не то, что, Брандт ссылается на авторитетных переводчиков своего времени: Бетге и Флоренца.
1913 год
Мойчи Ямагучи в книге «Импрессионизм как господствующее направление Японской поэзии» (СПб.: Типо-Литография «Братья Ревины», 1913) на странице 18 снова пишет «Стихотворения, число которых,…, более 4000»
1914 год
Г. А. Рачинский в книге «Японская поэзия» (М.: «Мусагет», 1914) на странице 10 пишет: «В двадцати книгах собраны были более 4500 стихотворений».
1927 год
Н. И. Конрад в книге «Японская литература а образцах и очерках» (Л.: Издание института живых восточных языков имени А. С. Енукидзе, 1927 г) на странице 111 пишет:
«… из 4496 стихотворений Ман’ёсю…»
до 1971 года
Анна Глускина «От переводчика» (т. 1) на с. 29 сначала подтверждает слова Конрада: «Из 4496 песен «Манъёсю» (по подсчету Камоти Масадзуми) 4173 – это танка…»
1972 год
Однако, говоря о своем труде, Анна Глускина в статье «От переводчика» пишет, что в ее переводе «4516 песен содержится в 20 книгах…»
«Манъёсю», т. 1, М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1971 г (пер. А. Е. Глускиной), с. 5.
И действительно в трехтомнике приводятся 4516 песен, и в итоговой таблице третьего тома на с. 431 стоят цифры: 4516 песен, из них 4194 танка.
Итак, запишем факты:
Астон, Мендрин, 1904 год, > 4000 песен.
Позняков, 1905 год, > 4000 песен.
Бетге, Флоренц, Брандт, 1912 год, 4497 песен.
Мойчи Ямагучи, 1913 год, > 4000 песен.
Г. А. Рачинский, 1914 год, >4500 песен.
Н. И. Конрад, 1927 год, 4496 песен.
Камоти Масадзуми, до 1971 года, 4496 песен.
Анна Глускина, 1972 год, 4516 песен.
Наиболее достоверной кажется цифра – 4496. Так как, думается, что «вырезали» 17 танка о саке, остается 4479. А стихов 4516, т. е. 37 стихов непонятного происхождения. В заключение дам еще пищу для размышлений и исследований.
Прочтите танка № 4422:
<Песня жены Хаторибэ Атамэ>
Отослали мужа моего
В сторону Цукуси – дальний край…
Оттого, что дорог сердцу он,
Я не развяжу в разлуке пояс свой.
Ах, с какой тоской ложиться буду спать!
«Манъёсю», т. 3, М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1972 г (пер. А. Е. Глускиной), с. 306
«Манъёсю», т. 3, М.: ООО «Изд-во АСТ», 2001 г (пер. А. Е. Глускиной), с. 306
А вот песня стражей (нужно думать, что поют мужчины) со следующей страницы:
№ 4428
<Песни стражей прошлых лет>
Отослали мужа моего
В сторону Цукуси – дальний край…
Оттого, что дорог сердцу он,
Я не развяжу в разлуке пояс свой.
Ах, с какой тоской ложиться буду спать!
«Манъёсю», т. 3, М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1972 г (пер. А. Е. Глускиной), с. 307
«Манъёсю», т. 3, М.: ООО «Изд-во АСТ», 2001 г (пер. А. Е. Глускиной), с. 307
И в следующих статьях я буду доказывать, что трехтомник делался в спешке, совершенно непозволительной по отношению к фундаментальному труду японской культуры.
«3» декабря 2010 года Игорь Шевченко
г. Дубна
© Copyright: И.А.Шевченко, 2010
Свидетельство о публикации №110120308278